Закрыв глаза, я сижу в плетеном кресле на солнечной террасе. Приятное тепло разливается по озябшему после полуторачасового дайва телу. Где-то рядом чирикают воробьи и простуженно воркует синайский голубь. Не надо смотреть на часы, не надо считать дни. Январь однако.
Сегодня никуда не плавал - фотографировал у ближайшей изъеденной гротами и пещерками отвесной подводной скалы. От самой поверхности до ее основания на 26-и метрах не спеша обследовал каждый выступ и поминутно находил что-то новое и интересное. Десятки видов кораллов, губки, актинии и асцидии, гидроидные полипы, моллюски и ежи, голотурии и морские лилии. Рыбы уже не впечатляют.
Что-то увлекся я в последнее время всяко-разной кишечнополостной живностью. Эти древнейшие творения природы несмотря на все свое многообразие отвечают одному общему и обязательному принципу – все они безоговорочно красивы.
Что такое вообще красота в нашем понимании? Высшая форма рациональности? Ладно, пусть так, но почему тогда наряду с совершенством форм весь этот мир еще и расписан волшебными красками с величайшим вкусом талантливого художника? Откуда в природе это чувство художественного вкуса, как оно вписывается в этот мир, отчего оно настолько основополагающе? Просто не встречаются безвкусно раскрашенные животные, не попадается аляпистое сочетание цветов. Каждое из них – художественный шедевр.
Что бы спокойно разглядеть это буйство жизни, сплошным ковром покрывающее коралловую стену, нужно во-первых никуда не спешить, ни на кого не отвлекаться. Ныряя с группой такую роскошь себе не позволишь. Да и вообще, коллективный дайв с гидом как правило превращается в непонятный марафон, когда толпа куда-то ПЛЫВЕТ, зачастую спеша и задыхаясь, боясь отстать от лидера. Заметить что-то из морской живности при таком раскладе можно лишь в том случае, если попадается нечто большое и впечатляющее типа наполеона, черепахи, мурены или крупного ската. Тогда толпа останавливается и начинает восторгаться, глядя на такую невидаль. Обратить внимание на что-то более мелкое просто не успеваешь.
Ну и во-вторых, что бы сосредоточиться на всей этой малоразмерной но безумно интересной жизни, нужно управлять своей плавучестью на уровне подсознания, не отвлекаясь на все эти поддувы, стравливания, зависания и парения. Безудержное загребание всеми четырьмя конечностями с квадратными глазами тут не пройдет.
Недавно обратил внимание на то, что научился выплывать из гротиков задним ходом, ластами вперед. Как это у меня получается – не знаю. Когда начинаю об этом думать, ничего не выходит.
Долго снимать в одной и той же нише не удается – выдыхаемые пузыри сбивают с потолка известковый песок и он белым снегом сыплется перед объектовом. Вот уж где позавидуешь фотографам с ребризерами!
У основания скалы огромный веер Горгонарии. На ее упругой бежевой сетке прилепились рогатые устрицы Птерии, надо и их заснять по-подробнее.
Комп на запястье показывет 26 метров, манометр 50 атмосфер. Самое время подниматься. Напоследок оглядываю пространство вокруг себя и в десяти метрах внизу на песчаной полянке замечаю отдыхающую рифовую акулу. Размер – пожалуй с меня.
Ясное дело, она не даст себя толком сфотографировать. Поэтому переключаю камеру на режим «Видео» и начинаю затаив дыхание, расставив ноги как рули, медленно планировать на нее. Конечно близко она не подпускает – грациозно поднимается с песка и серпантином, поворачиваясь ко мне то одним то другим боком (тоже меня разглядывает, любопытная), уходит вниз по пологому рифовому склону. На поворотах хорошо различимым становится белый кончик её спинного плавника. Фотки получились бы «никакими», а на видео куда ни шло.
С моими остатками воздуха гоняться за акулой на глубине не резон, да и не даст она приблизиться если уж спугнул.

Главная страница.
Литературная страница.